***

 

«Повезло» нашему Вадюшке, 31 августа семь лет стукнуло, а на следующий день в школу нужно идти. Даже в две школы — в общеобразовательную и в школу искусств. На вокально-хоровое отделение.

 

С первой школой никаких проблем — учительница ещё маму учила. Мама  была отличницей, а яблочко, как известно,  от яблоньки…  ну, по крайней мере, учительница в это верит. 

 

— Что получил, Вадик? Какую оценку? — спрашиваю внука. По средам я забираю его из школы, кормлю обедом и веду на музыку. 
— Ничего не получил. Ты, что ли, не знаешь, детям   оценки в первом классе не ставят. Учительница нас  только... целует.

— Да-а-а?  И тебя целует?
— Один раз только. Первое сентября. С днём рождения поздравляла.

 

А вот в музыкальной школе не целуют. Наоборот, два раза в неделю в дневник пишут замечания:  «Плохо ведёт себя на уроке сольфеджио». Когда я напоминаю ребёнку, что сегодня  у него первым занятием хор, а потом сольфеджио, он возмущается:

 

— Не говори  это слово! Не говори! Это плохое слово «сольфеджия»! 
— Что ты, Вадик, это замечательное слово! Сольфеджио! Оно означает — пение по нотам. Ты же любишь петь! Твой брат учится музыке в этой же школе, и у него есть занятие по сольфеджио. Твои папа и мама учились музыке, папа на скрипке играл, мама на фортепиано.  Тоже изучали сольфеджио.

 

Надо всё же подойти к педагогу, выяснить,  почему  замечания в дневнике.

 

— Вадик, а почему учительница пишет, что ты плохо ведёшь себя на занятии?
— Я не знаю, как я плохо веду себя на уроке,— Вадик улыбается,  смотрит на меня честными-пречестными глазами,— мне кажется, что  я хорошо себя веду.
— Учительница делает тебе замечания? Кричит на тебя?
— Что ты, бабушка, Елена Николаевна никогда на детей не кричит. Она только меня всё время спрашивает: «Вадик, мы тебе не мешаем?»
— А ты? — я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. 
— А что я? Я говорю: «Нет, не мешаете». 
— Ну что вот, например, что  ты делал на прошлом занятии, когда учительница  так спросила?
— Под партой ползал. Я стирательную  резинку уронил. Ты знаешь, бабушка, резинка, оказывается, так прыгает, ускакала за две парты от меня. Достал. Потом штаны на коленках отчищал. А потом и урок закончился.

 

Всё понятно. Это на прошлом. А на позапрошлом занятии любимый педагог по хору Татьяна Николаевна вышла  в коридор и увидела Вадика, разглядывающего  развешанные по стенам картины — работы детей изостудии. Удивилась:

 

— Вадик, у тебя же сейчас сольфеджио! Ты почему не на уроке? Ты в туалет ходил?
— Нет, не в туалет.
— Тебя что... с урока выгнали? — Татьяна Николаевна  уже наслышана о «плохом поведении» своего ученика.
— Нет, не выгнали, я сам ушёл,— улыбается Вадик.— Учительница сказала:  «Кому не интересно, кто не хочет учиться, может выйти». Я встал и вышел, мне не интересно.

 

Всё же я слишком долго собиралась  поговорить с учительницей.  Сегодня после занятий внук  выбежал в вестибюль и радостно сообщил, что Елена Николаевна  сама хочет побеседовать  со мной о нём и  о его поведении. Кошмар! Более  40 лет педагогического стажа, а внук… хулиганит на уроке. Ага, вот, оказывается, как чувствуют себя родители отстающих, хулиганистых учеников, приглашённые «на беседу».

 

Учительница по сольфеджио стройная, подтянутая женщина с усталым интеллигентным лицом.  По всему видно, что ей неловко, неудобно рассказывать, как мешает ей проводить уроки сольфеджио  мой внук. Она интересуется,  как он ведёт себя в общеобразовательной школе.

 

— Хорошо ведёт,— с гордостью говорю я,— на родительском собрании учительница хвалила, отметила, что   ребёнок старательный, аккуратный, спокойный, даже… несколько застенчив.
— Застенчив?!!!  Это Вадик застенчив?! Вскакивает с места, кричит, не слушает. На прошлом занятии он  пол-урока лазил под партами.
— Я знаю, он уронил на пол  резинку. 
— Он сидит за  третьей партой, а ползал он у самой доски,— качает головой  учительница.
— Понимаете, резинка ускакала,  он нашёл её под первой партой,— объясняю я.
— Ну,а потом? Чем занимался Вадик потом? До конца урока?
— А потом он чистил брюки, он очень аккуратный ребёнок,— я улыбаюсь и думаю, что об этом «сольфеджии» надо написать рассказ, и рассказ будет смешной.

 

Учительница смотрит на меня внимательно. Она знает, что я сама педагог. И она, наверное,  хотела побеседовать со мной, как педагог с педагогом. А перед ней просто  бабушка, защищающая и оправдывающая  своего внука. Мне хочется рассказать ей, какой музыкальный, ну просто одарённый  у нас ребёнок, с каким удовольствием он шёл в школу, какой у него замечательный голос и хороший  слух. Что ребёнок ещё маленький, и, кажется, просто не понял, что это тоже школа, где нужно сидеть спокойно и слушать внимательно. Но я вижу, как она устала, да и перемена закончилась, в класс заглядывают ребятишки с музыкальными папками.

 

— Дома мы  будем беседовать с ним,— обещаю я прощаясь,— думаю, что всё наладится.

P.S. И вроде, т.т.т. наладилось…

 

***

 

ПРЯНИК МЯТНЫЙ, АРОМАТНЫЙ

 

***

 

Над нашим  дачным домиком, едва не задевая крышу, да что там, над домиком, над всем садоводческим обществом  «Маяк», что на берегу Оби, чуть ли не каждый  день с грохотом проносится серо-зелёный военный вертолёт.

 

Кот по-пластунски улепётывает в дом, а дети наоборот, выскакивают из всех углов, вопят и машут руками вдогонку. Минут через пятнадцать вертолёт  возвращается, летит над рекой и скрывается за лесом. Там военный полигон.И, если на небе ни облачка, а слышны раскаты грома, значит, просто идут учения.

 

А в вертолёте, это мы так придумали и сами поверили, лётчик-вертолётчик Вася. Вася тоже учится, но он не просто так летает, он к своей Марусе летает в Черёмушки, шоколадки ей сбрасывает.Он бы там рядом приземлился,но все участки уже раскупили,а Маруся засадила свой огород морковкой и не разрешает Васе сесть на эту морковку. Она ему рукой помашет, шоколадки соберёт, Вася ей из кабины поулыбается  и летит обратно на свой полигон, служба.

 

— Деда, а откуда у него столько шоколадок?— спрашивает Максим
— Выдают лётчикам на завтрак. А они своим Марусям носят. А чтобы не носили, им иногда жидкий шоколад дают, в чашках,— смеётся дед Миша. Он всё знает про шоколад, он в авиации 25 лет прослужил.

 

Так и летает военный вертолёт над нашей экологически чистой морковкой, свеколкой и прочими овощами и фруктами. Васе-то хорошо, он в шлеме, а нам такой грохот, просто ужас!

 

— Опять к Марусе своей полетел,— с завистью говорит Максим. Потом спохватывется и возмущается:
— И что это он всё  Марусе да  Марусе!? Мы, что ли, шоколадки не любим?!     
— Ну, Маруся ему всё же родная жена. Как прилетит Вася, Маруся в красивом сарафане выскакивает, по огороду бегает, руками машет, радуется, значит, так. 
— А мы разве не радуемся? Мы ещё как радуемся, тоже всегда машем ему, да ещё и кричим, а что-то он нам ничего не сбрасывает. 
— Ну, может, догадается,— я выразительно смотрю на деда Мишу,— догадается Вася и сбросит и нам чего-нибудь. А чего бы ты хотел, Максимка?
— Да мне всё равно чего, лишь бы сбросил,— говорит ребёнок.

 

Ну вот, догадался наконец! Теперь после каждого Васиного полёта над нашими огородами всем казалось, что "что-то мелькнуло", "что-то упало воон там", и  внук мчался "туда", и непременно находил под кустом смородины или на грядке с  укропом, или ещё где-нибудь на участке то маленькую шоколадку, то чупа-чупсы: «ой, смотрите, как красиво в грядку воткнулись!», то конфетку находил. Однажды книжку новую «Фантазёры» Носова, аккуратно завёрнутую, нашёл в кустах малины. Ещё Вася фонарик сбросил, чтобы  в темноте можно было гулять и не бояться.

 

Полюбили мы Васю, ну почти, как Маруся. А, может, ещё и сильнее.

 

— Послушай, ему пять лет уже, неужели верит?— удивляется дедушка Миша.   
— А то,— довольно говорю я,— он и в Деда Мороза верит, неиспорченный ребёнок. 
— Ты не забыла,— напоминает муж,— сегодня понедельник, теперь у них в среду полёты. Я завтра в город уезжаю, мне на работу выходить, так что ты уж здесь с Васей сама разбирайся. Там, кстати, в шкафу пакет мятных пряников стоит, сегодня за хлебом ходил, продавщица всучила. Говорит: «Пряник мятный, ароматный, удивительно приятный!» Ну и взял.
— Не из позапрошлогодних ли запасов у неё этот ароматный пряник? — ехидничаю я.

 

В среду с утра моросил дождь, соседских девчонок-подружек увезли в город, деда нет, скучно Максимке. Достали краски, глину в тазике. Но как же болит голова! Выпила лекарство и прилегла, строго-настрого наказав внуку не выходить за калитку. Проснулась от того, что Максим дышит в лицо.

 

— Ты уже, бабушка, долго спишь, вставай. Уже дождь кончился и солнышко во всю светит! Уже молоко принесли, на крылечке стоит, уже я всю глину излепил, и, самое главное — уже Вася пролетал!

— О! Вася! Среда же сегодня! Ну, всё! Как же это я про Васю-то забыла!!!!

— Пойдём,бабушка, в огород, посмотрим, может, сбросил чего,— аж подскакивает от нетерпения внук.
— Ты знаешь, Максюта, не всегда лётчикам разрешают брать в кабину разные посторонние вещи, военный всё же вертолёт,— выкручиваюсь я,— а может как раз сегодня им жидкий шоколад давали… 
— Пошли-пошли, поищем,— тянет меня за собой Максим,— я сам видел, как что-то мелькнуло и на грядку с цветной капустой упало.
— Тебе, наверное, показалось, малыш,— уныло плетусь я вслед за внуком.   
— Не показалось, не показалось! Вот видишь, не показалось! Смотри! — смеётся ребёнок.

 

О!!! На грядке, на большом листе лопуха красиво разложены пряники, облитые белой и розовой глазурью!

 

Пряник мятный, ароматный...

 

***

 

Оглавление №13